Верую, ибо нелепо
Психиатрическая лечебница Сефтона, штат Массачусетс. 23.30.
- Джилл! В восемнадцатую!
- Что на сегодня?
- Мистер Вилетт сказал, сегодня никакого альпрозолама. Только обычное успокоительное.
***
Восемнадцатая палата находится в самом конце длинного коридора. Одну, две, пять, семь, девять дверей вы отсчитаете по пути, если пойдете от лифта. Впрочем, какому посетителю вздумается туда идти? Тронувшихся от бедности хватает и за стенами лечебницы – так единодушно считали болтливые сиделки.
- Вот и все, мистер Уилкокс, - сказала сестра, помогая старику снова улечься прямо после укола. – Так удобно? Хорошо.
- Так добры, - пробормотал Уилкокс. – Вы так добры.
- Не стоит, мистер Уилкокс. Если понадоблюсь, - она показала на электрический пульт с большой кнопкой, удобно пристроенный у изголовья, - звоните.
- Конечно, конечно. Но, Боже, до чего это печально. Столько погибло, а я так старался, так искал…
Уилкокса стало клонить в сон; в такие минуты остатки разума совсем отказывали ему, и он бессвязно сокрушался о своей лавке редкостей, сгинувшей от пожара полгода назад. Огонь забрал, в числе прочего, и творения самого Уилкокса, сохранившиеся еще со времен его юношеского увлечения скульптурой.
- Вы ведь заперли ее? - сонно бубнил он сестре вслед, начисто забыв, о чем говорил только что. – Обязательно заприте, время сейчас опасное!
- Разумеется, мистер Уилкокс. Спокойной ночи.
- Барельефы необходимы. Книги – сплошная дрянь, но нужно сохранить барельефы.
Тихо затворилась дверь. Мирный ночной сумрак опустился на палату. Генри Уилкокс спал.
***
Старик открыл глаза. На потолке лежала причудливая тень дерева из примыкающего к лечебнице парка. Покладистых больных раз или два в неделю выводили туда подышать воздухом.
Кажется, его разбудил чей-то шепот. Да нет, глупости, откуда здесь взяться шепоту? Или кто-то разговаривал за дверью? Слов было не разобрать.
Тишина.
Можно лечь и снова заснуть, но…
Что-то было не так. У Уилкокса замерзли пальцы ног под одеялом. Будто бы дует, но откуда?
На полу не было привычной желтоватой полоски. Нехорошо. В коридоре всегда включен свет. Должен быть включен.
Уилкоксу стало страшно. Он присел в постели и подобрался, прислушался к холодной тишине за дверью.
Шаги. Шаги в коридоре, со стороны лифта, ближе и ближе. Стук каблуков в цепенящем безмолвии, медленная, гулкая поступь.
Выключатель настольной лампы выскользнул из трясущихся пальцев Уилкокса. Старик скатился с кровати, задев пульт вызова; падая, прибор ударился об острый край тумбочки и треснул напополам. Всхлипывая, Уилкокс забился в темный угол у окна, сжался в клубок, закрыл голову руками. Но шаги было не заглушить, они выстукивали свою ужасную дробь прямо здесь, над ухом, и дверь заскрипела, и что-то медленно обошло кровать, нависая над слабым маленьким телом в углу…
- Ш-ш-ш. Не плачь, - нараспев произнес голос.
Дрожа всем телом, Уилкокс открыл заплаканные глаза.
- Здравствуй, Генри.
- У меня ничего не осталось, - пролепетал Уилкокс. – Ничего нет. Лавка закрыта. Приходите в другой раз.
- Ты знаешь, что это, Генри? – незнакомец, не слушая излияний сумасшедшего, вынул из-за пазухи плотный том в темном переплете – утерянную гордость Мискатоникского университета.
Мутный взгляд Уилкокса зажегся абсолютно осмысленным ужасом.
- Уберите, - выговорил он. – Умоляю, вы же не представляете…
- Так ты знаешь, - повторил зловещий гость.
- Д-да.
- У тебя уже была такая книга?
Уилкокс кивнул.
- Д-другая. Кожа. Пергамент. Очень старая. Латинский перевод. Я стал читать… Ради всего святого, уберите, я не хочу…
- Тебя просили продать книгу, не так ли?
- Ш-шесть лет прошло. Дэнфорт. П-професор из университета. Сказал, это редчайший экземпляр. Предлагал много денег. Н-но я…
- Не продал.
Из глаз Уилкокса снова полились слезы.
- Я х-хотел дочитать…до конца.
- Что было потом?
- Я и-избавился от нее. Араб отравил меня безумием. Я не мог вынести…
- Кому ты отдал книгу?
- Два года назад пришла женщина. Собирала редкие вещи. Это был мой шанс…я хотел снова спать спокойно…шорохи. Шорохи за барельефами, снова и снова. К черту проклятого араба, я должен спасти барельефы! – выкрикнул Уилкокс, снова впадая в истерику.
- Ее имя, - прошипел незнакомец, встряхивая старика за плечи. – Имя!!
- Конечно, госпожа (Павлуцкая), вы останетесь довольны, она прекрасно сохранилась, - бормотал Уилкокс. – Кристина, да. Кристина (Павлуцкая). Бедняжка, зачем она взяла ее…но я не виноват. Я только хотел прогнать шорохи.
- Все хорошо, Генри, - рука гостя ласково погладила разгоряченную голову бедного безумца. – Тебе не о чем сожалеть. Идем со мной.
- С вами? – переспросил Уилкокс.
- Не бойся. Я выведу тебя отсюда.
Незнакомец за руки поднял Уилкокса с пола и осторожно повел сквозь темноту.
- Шорохов больше не будет, Генри. Тебе не придется больше тревожиться.
Из раскрытого окна потянуло холодом, и фонарь с улицы осветил лицо гостя, уплывающего по воздуху с подоконника.
- Профессор Дэнфорт? – вымолвил Уилкокс, удивляясь в последний раз.
И, ни о чем больше не думая, шагнул за профессором в темноту.
- Джилл! В восемнадцатую!
- Что на сегодня?
- Мистер Вилетт сказал, сегодня никакого альпрозолама. Только обычное успокоительное.
***
Восемнадцатая палата находится в самом конце длинного коридора. Одну, две, пять, семь, девять дверей вы отсчитаете по пути, если пойдете от лифта. Впрочем, какому посетителю вздумается туда идти? Тронувшихся от бедности хватает и за стенами лечебницы – так единодушно считали болтливые сиделки.
- Вот и все, мистер Уилкокс, - сказала сестра, помогая старику снова улечься прямо после укола. – Так удобно? Хорошо.
- Так добры, - пробормотал Уилкокс. – Вы так добры.
- Не стоит, мистер Уилкокс. Если понадоблюсь, - она показала на электрический пульт с большой кнопкой, удобно пристроенный у изголовья, - звоните.
- Конечно, конечно. Но, Боже, до чего это печально. Столько погибло, а я так старался, так искал…
Уилкокса стало клонить в сон; в такие минуты остатки разума совсем отказывали ему, и он бессвязно сокрушался о своей лавке редкостей, сгинувшей от пожара полгода назад. Огонь забрал, в числе прочего, и творения самого Уилкокса, сохранившиеся еще со времен его юношеского увлечения скульптурой.
- Вы ведь заперли ее? - сонно бубнил он сестре вслед, начисто забыв, о чем говорил только что. – Обязательно заприте, время сейчас опасное!
- Разумеется, мистер Уилкокс. Спокойной ночи.
- Барельефы необходимы. Книги – сплошная дрянь, но нужно сохранить барельефы.
Тихо затворилась дверь. Мирный ночной сумрак опустился на палату. Генри Уилкокс спал.
***
Старик открыл глаза. На потолке лежала причудливая тень дерева из примыкающего к лечебнице парка. Покладистых больных раз или два в неделю выводили туда подышать воздухом.
Кажется, его разбудил чей-то шепот. Да нет, глупости, откуда здесь взяться шепоту? Или кто-то разговаривал за дверью? Слов было не разобрать.
Тишина.
Можно лечь и снова заснуть, но…
Что-то было не так. У Уилкокса замерзли пальцы ног под одеялом. Будто бы дует, но откуда?
На полу не было привычной желтоватой полоски. Нехорошо. В коридоре всегда включен свет. Должен быть включен.
Уилкоксу стало страшно. Он присел в постели и подобрался, прислушался к холодной тишине за дверью.
Шаги. Шаги в коридоре, со стороны лифта, ближе и ближе. Стук каблуков в цепенящем безмолвии, медленная, гулкая поступь.
Выключатель настольной лампы выскользнул из трясущихся пальцев Уилкокса. Старик скатился с кровати, задев пульт вызова; падая, прибор ударился об острый край тумбочки и треснул напополам. Всхлипывая, Уилкокс забился в темный угол у окна, сжался в клубок, закрыл голову руками. Но шаги было не заглушить, они выстукивали свою ужасную дробь прямо здесь, над ухом, и дверь заскрипела, и что-то медленно обошло кровать, нависая над слабым маленьким телом в углу…
- Ш-ш-ш. Не плачь, - нараспев произнес голос.
Дрожа всем телом, Уилкокс открыл заплаканные глаза.
- Здравствуй, Генри.
- У меня ничего не осталось, - пролепетал Уилкокс. – Ничего нет. Лавка закрыта. Приходите в другой раз.
- Ты знаешь, что это, Генри? – незнакомец, не слушая излияний сумасшедшего, вынул из-за пазухи плотный том в темном переплете – утерянную гордость Мискатоникского университета.
Мутный взгляд Уилкокса зажегся абсолютно осмысленным ужасом.
- Уберите, - выговорил он. – Умоляю, вы же не представляете…
- Так ты знаешь, - повторил зловещий гость.
- Д-да.
- У тебя уже была такая книга?
Уилкокс кивнул.
- Д-другая. Кожа. Пергамент. Очень старая. Латинский перевод. Я стал читать… Ради всего святого, уберите, я не хочу…
- Тебя просили продать книгу, не так ли?
- Ш-шесть лет прошло. Дэнфорт. П-професор из университета. Сказал, это редчайший экземпляр. Предлагал много денег. Н-но я…
- Не продал.
Из глаз Уилкокса снова полились слезы.
- Я х-хотел дочитать…до конца.
- Что было потом?
- Я и-избавился от нее. Араб отравил меня безумием. Я не мог вынести…
- Кому ты отдал книгу?
- Два года назад пришла женщина. Собирала редкие вещи. Это был мой шанс…я хотел снова спать спокойно…шорохи. Шорохи за барельефами, снова и снова. К черту проклятого араба, я должен спасти барельефы! – выкрикнул Уилкокс, снова впадая в истерику.
- Ее имя, - прошипел незнакомец, встряхивая старика за плечи. – Имя!!
- Конечно, госпожа (Павлуцкая), вы останетесь довольны, она прекрасно сохранилась, - бормотал Уилкокс. – Кристина, да. Кристина (Павлуцкая). Бедняжка, зачем она взяла ее…но я не виноват. Я только хотел прогнать шорохи.
- Все хорошо, Генри, - рука гостя ласково погладила разгоряченную голову бедного безумца. – Тебе не о чем сожалеть. Идем со мной.
- С вами? – переспросил Уилкокс.
- Не бойся. Я выведу тебя отсюда.
Незнакомец за руки поднял Уилкокса с пола и осторожно повел сквозь темноту.
- Шорохов больше не будет, Генри. Тебе не придется больше тревожиться.
Из раскрытого окна потянуло холодом, и фонарь с улицы осветил лицо гостя, уплывающего по воздуху с подоконника.
- Профессор Дэнфорт? – вымолвил Уилкокс, удивляясь в последний раз.
И, ни о чем больше не думая, шагнул за профессором в темноту.